|
ФОТОГРАФИЯ В ИГРУШКАХ
Вот и еще одна книжка Давида Германовича. И не стоит говорить о художественных достоинствах его работ. Дни наши, деловые до сумасшествия, жесткие до жестокости, просто нуждаются в произведениях человека, который жил сердцем. ... После смерти Давида, в нашем доме, долгое время было почти физически больно наводить порядок. По простой причине. Среди книг на полках лежал большой конверт с надписью фломастером: "ПИСЬМА ДАВИДА". Лежал он много лет. Постоянно пополнялся. Мы их часто читали и перечитывали. Смешные, короткие, будто веселые искорки, письма-записки. "Ребята! Разменяйте рубль!" И тут же приклеен вырезанный из газеты рубль. "Я бы выпил за тебя штоф водки, но меня слегка инфарктнуло..." Это телеграмма из больницы от Давида Германовича в день моего тридцатилетия. "Как живете, караси? Ничего себе, мерси!" — это тоже из больницы. И вопрос Давида, и ответ его. Написано на... горчичнике. И конечно, не потому, что не было бумаги, просто так смешнее и интереснее. А вот конверт со штемпелем Южно-Сахалинска. Почему? А просто взял Давид газету, вырезал из нее мою сказку, отправил на Сахалин до востребования, указал обратным мой домашний адрес. Потому и пришло письмо на улицу Черняховского с улицы Черняховского через Сахалин. И просто, и сложно, и запутано, и весело, все, как у Давида! Конечно же, ни один мой дом получал такие письма - светлячки. Но это были письма все-таки к нам. Когда хочу, перечитываю. Часто... И еще. В моей комнате стоит пианино, на нем живут игрушки. Белки, кошки, фея, лягушата, судья в парике и мантии, маленький вратарь в маленьких воротах — это почти люди, почти актеры. Они "снимались" в моих диафильмах и мультфильмах. Среди этой компании стоит фотография Давида Германовича. Думаю, очень правильно, что стоит она именно здесь. Давид Германович многому научил меня, ему нравились мои сказки. А еще он любил бывать в добрых, веселых компаниях. Уверена, он доволен, что фотография его живет среди озорных, легкомысленных существ. И мне хорошо. Давид всегда рядом, смотрит на меня своими добрыми, мальчишескими глазами. В годовщину смерти Давида возле его фотографии поставили свечу и две гвоздики. Мне очень хотелось одну выбросить: нельзя, чтобы у Давида Германовича Медведенко было четное количество цветов. |